С тех пор, как фараон Хуфу взошел на трон, я поклялся не принимать участие ни в одном из празднеств, которые он устраивает по любому поводу. На них он приглашает жрецов, своих приближенных, высших сановников государства и просто знатных и богатых особ, и они пьют,

танцуют, буянят, развлекаются с женщинами до самого утра. В общем, опустошают на четверть казну, которою с таким трудом наполняют крестьяне. Те же крохи, которые остаются после таких пышных пиршеств, они бросают народу, который с нетерпением ждет долгожданного праздника. Но простых людей приглашают на торжества к фараону, не для того, чтобы они сидели на почетных местах, а лишь для того, чтобы они доедали объедки со стола, оставшиеся после своих господ, и уже начавшиеся портиться. Ведь каждое из празднеств Великого Фараона Хуфу длится не менее семи суток.

А я?... Я и дня не был приближенным фараона, ни его жрецом, ни знатной особой, ни даже простолюдином….

Имя мое ибн Урс, по крайней мере, я себя так называю.

Я приютился в скромной глиняной хижине, которую мне приходится делить с двумя курицами, петухом и тремя утками. Сплю я прямо на полу; свою простую и немногочисленную посуду  делаю из глины сам, кое-что из нее мне удается продать. На это я и живу, хотя вырученных денег мне едва хватает на еду, одежду и предметы, необходимые для письма, которым я самостоятельно занимаюсь. Умение писать – необычное и очень выгодное занятие.

Странно получается: я занимаюсь нужным, прибыльным делом, а живу в такой нищете.  

Да, именно так. Люди творчества: художники, танцоры, скульпторы, музыканты, портные, поэты, писцы - пользуются уважением среди народа, считаются знатными особами. Их часто приглашают на празднества, подобные тем, о которых я вам уже немного рассказал. Да, их щедро одаривают. А потом, бессонными ночами, их мучает вопрос, как бы понадежнее спрятать эти богатства, или сколько еще времени им отвели Боги пребывать в милости Могущественного Фараона. Да и он осыпает их подарками совсем не потому, что его вдохновляет прекрасное, или он понимает особую роль искусства в создании великого государства. Его душа вовсе не так щедра и великодушна, как может показаться сперва. Он расточает золото, чтобы заставить их  служить, поклоняться  лишь ему одному, обожествлять его величественную особу. Их плата за сытую жизнь – беспрекословное подчинение. Его божественный лик был изображен художниками  тысячи раз, тысячи  искусных статуй были вырезаны мастерами из гранита и глины,  чтобы в каждом уголке государства люди могли лицезреть своего владыку и поклоняться ему. Это были статуи, изображающие повелителя, присмирившего горячего коня, покорившего женщину, подчинившего себе народ. Что верно, то верно. Лучезарный Фараон действительно умело повелевает народом, опираясь на нашептанные жрецами послания всемогущих богов, или на свое собственное чутье, время от времени подсказывающее ему, что народ чем-то обеспокоен.

Иногда он приказывает подготовить свой отделанный золотом паланкин, который несут  четыре черных, словно ночь, раба, и отправляется на утреннюю прогулку в народ. Царские вестники спешат вперед процессии и воспевают хвальбы владыке Египта, оповещая народ о его приближении. И прежде чем люди успевают сообразить, что к чему, великолепные носилки останавливаются посреди толпы, приводя ее в чувство возбуждения, любви, благоговения и страха. Они громко приветствуют его, расталкивают друг друга, чтобы подойти чуть ближе, произносят молитвы, прося богов  защитить его и продлить его жизнь. Они падают пред ним ниц, готовые целовать землю, некоторые даже лишаются чувств от переполнявшего их восторга.

Каждый раз они пытаются пробиться к паланкину, чтобы просто прикоснуться к нему, получив, таким образом, благословение, а потом несут на своих плечах своего обожаемого господина, если он смилостивиться и позволит им. Это, несомненно, один из тех моментов, которые отражают безграничную власть фараона над народом, и, которые скульпторы, художники, поэты и певцы должны запечатлеть в своих работах. И пусть Всемогущий Фараон не часто снисходит до такого появления в народе, но, когда это все-таки случается, обезумевший от счастья и восторга  народ забывает о своих заботах и печалях.

Такие же как я и Люсу Талии, разделявший со мной все тяготы существования, в такие моменты спешим скрыться от зорких глаз стражников Великого Фараона, которые, как орлы, высматривают свою беззащитную добычу. Тогда я чувствую себя особенно несчастно, и хочу только одного: скрыться в своей глиняной хижине. И там, укрывшись от всего мира, я пытаюсь записать то, что видел, пока мой утомленный мозг не успел стереть это. А потом я вновь и вновь перечитываю то, что написал, размышляю…И меня мучают вопросы: “Как же сохранить написанное? Как спрятать?! Как донести до нежелающего ничего слышать народа??!! ”

Но всякий раз я лишь рву папирус на мелкие части, пытаюсь их проглотить, словно яд, иногда сжигаю свои письмена, или смешиваю эти кусочки с глиной, из которой затем леплю  посуду, не предназначенную для продажи. Но все же меня не оставляет наивная надежда, что однажды, через тысячи лет после моей смерти, черепки моих скромных творений попадут в руки наших потомков, и они разгадают тайны, сокрытые в глине с помощью новейших инструментов. И тогда они поймут смысл написанного мной, и не позволят новым фараонам “оседлать” их.

История о подвигах Божественного Фараона, о том, что он сделал, и о том, что он только намеревался сделать, может длиться бесконечно.

Но любая история рано или поздно подходит к концу. И эта история нашла свой конец. И наступило молчание. Неожиданно. Без предупреждения. Внезапно. Когда Фараон скончался.

 Хуфу умер?!

Нет. Не верю.

 Он, правда, умер. Поверь.

 Умер Хуфу, который заставил поверить каждого, заставил поверить меня, что он неподвластен смерти. Он выше нее.

Умер источник страха и мрака в душе моей.

Умер возмутитель моей ненависти и вдохновитель моего творчества.

Умер властитель моего отчаяния.

Умер источник моей бедности и уединения.

Умер святой, которого я проклял.

Умер… И в одно мгновение, необъяснимо, стал причиной слезы, скатившейся по моей щеке. Слезы, причины которой понять не могу. Не могу найти ей оправдания. Не могу понять. Не могу.

Умер. Ушел. Оставил.

Слеза… А ведь глаз, породивший ее, я хотел бы выколоть.

Слеза… Она текла, как пылающая река лавы, выжигая на моей щеке клеймо позора и стыда.

Слеза…Она оставила след. Осталось и проклятие.

Проклятие.

Проклятие.

Проклятие фараонов настигнет тебя, где бы ты ни был, и как бы далеко ты не убежал…

Навеки.

 Корректор - Татьяна Рябова